Письмо Иерея-пасечника
От редакции Церковных ведомостей № 36, 3 сентября 1894 года.
Императорское Вольное Экономическое Общество в интересу русских пасечников издает под редакцией действующего члена Общества П.И. Анучина журнал: «Русский Пчеловодный Листок», основанный А.М. Бутлеровым (12 номеров в год с рисунками, 2 руб. сер.). В числе подписчиков на «Русский Пчеловодный Листок» имеется много священников, из коих некоторые присылают для напечатания в журнале свои статьи по пчеловодству. Помещаем одну из этих статей: «Письмо Иерея-пасечника».
Письмо Иерея-пасечника
Весна.
-Экую радость послал нам Господ в эту весну 1894 года! Марта 18 и 19 при ясной, тихой и теплой погоде зимовавшие на открытом воздухе мои пчелки целыми роями повалили из ульев. Кто из нашей братии – пасечников не знает, что за наслаждение видеть первый облет своих любимиц, да еще при столь благоприятных условиях! В воздухе жизнерадостное жужжание, у летков суета невообразимая. Ухо пасечника, за пять месяцев соскучившееся по ласкающем его веселом «зум-зум», жадно ловит его и наслаждается этой незаменимой для него музыкой. Весело на душе у пасечника: благословил Господ его труды и заботы.
Уж по этому дружному обету можно судить, что в ульях благополучно. Марта 27 также при хорошей погоде выставлены были и ульи, зимовавшие в погребе. И здесь все так хорошо, что грех и хотеть лучшего. В ульях чисто, сухо, запах приятный, силки поубавилось малость, а медку-то!
Вряд ли и в конце июня придется кормить. Разве уж, – не дай Господи, – засуха случится.
Ревизия ульев
А сегодня вот новая радость! Денек выдался тихий-претихий и теплый, да кстати же и свободный… Ну и как же тут не заглянуть в ульи, зимовавшие на дворе? Правда, прекрасно удавшийся первый облет успокаивал на счет благополучной зимовки. Но ведь по облету лишь гадаешь, а взглянуть на дело лицом к лицу все-таки тянет неудержимо. Да и страшновато, как-бы от недосмотра не случилось какой беды непоправимой.
Благословясь, открываю улей один, другой, третий… Боже мой! Глазам не верится: ни плесени, ни сырости, подмору мало и медку довольно. Скоро кормить нет никакой нужды. В тени 15. Не утерпишь, чтобы не вынуть и рамочку, одну, другую. В краях двух, трех сотов есть немножко плесени… Да велика-ли это беда при таком редком благополучии в главном! А вот и засев, вон и крытая черва… Все по добру, по здорову. И так во всех шести ульях, зимовавших на дворе.
Поклон пчеловодам.
Хвала и благодарение Создателю и горячее спасибо незабвенным дорогим нашим покойникам – А.М. Бутлерову и протоиерею Ивану Григорьевичу Наумовичу! Их книжечкам толковым, да проникнутым теплой, искренней любовью к мирному занятию – пчеловодству, обязан и я настоящими моими радостями. Да будет легка земля над вами, благодетели мои, и да успокоит Господь в Своих селениях ваши светлые душеньки.
«Сентиментальничает священник!» скажет иной скептик. – Ладно, господа! Говорите, что хотите, но поверте, что я имею полное основание хранить благодарную память о сказанных лицах. Ибо занятие пчелами имеет в моей жизни немалое значение и не только как лишняя доходная статья в скромном бюджете приходского священника. Но и как далеко не лишнее звено в цепи, соединяющей меня с моими прихожанами.
Ведь в приходе у меня не менее десятка заправских пасечников. И что это за народ! Добрые, честные, трезвые, труженики, а потому люди достаточные. Словом, цвет и краса моего прихода и благодаря пчеловодству, все мои близкие друзья! Общее дело сблизило нас, за ним скоро мы узнали друг друга и друг друга полюбили. А не будь это общее, ими и мною любимое дело, и легко могло остаться, что эти добрые люди, по присущей всем дельным людям скромности, остались – бы мною незамеченными. И в своей пастырской деятельности, быть может, я лишился бы тех преданных, драгоценных помощников, каких имею теперь в них. Да и то сказать: человек ведь не машина, а трудов то, слава Богу, не мало! Устанешь и телом и душою, отдохнуть захочется и поразвлечься. Вот, как урвалась минутка свободная, бежишь к милым работницам-пчелкам. Отдыхаешь и наслаждаешься, да еще как! Глядишь и не наглядишься и не нарадуешься на мудрое творение Божие!
О вечном.
А кругом то! Рай земной! Весною в тенистом лесу, стонущем от птичьего шума и гама, или на бархатном лугу, под необъятным лазоревым куполом нашего дивного южного неба. Среди мириадов жизней, окружающих тебя, или среди бесконечных, как богатейшая разноцветная скатерть, раскинувшихся полей, среди чудных цветов, при звуке веселой музыки миллионов реющих в воздухе пчел. Скажите, что может быть приятнее и живительнее этих часов, проведенных в этом царстве жизни, тепла, света, благоухания и пышного ликования роскошнейшей нашей южной природы?! И поищите вы тогда человека счастливее иерея-пасечника.
Вот он на пасеке. Весь погрузился в свою излюбленную работу. Забыты все горести и невзгоды житейские. Душа его поистине отдыхает, не смущаемая ни единым неприятным движением. За день умается он, а прохладным вечерком полевая кашица или галушки и стакан душистого чайку поспорят и превзойдут все чудеса гастрономии и кейфа! Спустится вечно торжественная, вечно роскошная, дивная наша южная ночь. Брызнут с небесной выси мириады огней, воздух полон благоуханий и таинственных, неуловимых ночных звуков. Душа трепетно погружается в эту волшебную атмосферу, чудные видения толпятся и напоминают ее. Весь превратишься в слух и зрение. Сердце замирает под действием какого-то невыразимо сладкого ощущения. И вдруг над всем этим грянет мощная серенада чудодея – соловья! Страстное напряжение в природе как будто все выльется в эту волшебную песню. А из восторженной, очарованной души пасечника сам собою исторгнется вдохновенный гимн Творцу царя-поэта:
«Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил Желает и скончавается душа моя во дворы Господни… алтари Твоя, Господи сил, Царю мой и Боже мой»!…
И сладка, и тепла в тот вечер молитва иерея-пасечника, и от всей души помянет он в ней своих благодетелей, научивших его любить пчелу и так мирно и толково наслаждаться и отдыхать за занятиями с нею.
О моих ульях.
Но я уклонился в сторону. Возвращаюсь к главному предмету настоящей статьи. Прочитавши описание столь удачной зимовки, каждому, быть может, а новичку в этом деле и наверное будет любопытно знать, в каких ульях зимовали мои пчелки? Есть у меня, други милые, и тут маленькая радость, которую и спешу поделиться с интересующимися!
Из 25 моих пчелиных семей 18 помещаются в дуплянках (зимовали в омшаннике), остальные же 7- в ульях рамочных (из них 6 зимовали на дворе). Три из этих последних англо-американского типа, принятые Русским Обществом Пчеловодства, и четыре – ульи-лежаки, устроенные по руководству достоуважаемого пчеловода А.Ф. Андрияшева.
Об англо-американских ульях могу сказать лишь одно, что провозившись с ними два лета, я вполне разделяю мнение о них, изложенное на страницах «Р.П. Листка» за 1893 г. (стр. 115), и окончательно убеждаюсь в их полнейшей непригодности для кочевого пчеловодства. Зато от занятий с пчелами в улье А.Ф. Андрияшева я всегда получаю истинное удовольствие. По простоте его устройства, по удобству и легкости обращения с ним, по своей сравнительной дешевизне. Главное же, по своей полной приспособленности к перевозке на простых дорогах, без всяких дорого стоящих приспособлений к ним. Улей этот по малой мере заслуживает полного внимания пчеловодов, и в особенности имеющих нужду часто перевозить своих пчел. А на сколько он при перевозке удобен, можно видеть из следующего.
Упрощенный рамочный улей
В августе 1893 года перевозил я своих пчел из гречихи домой. В этих ульях имелось в то время по 18 рам, полных почти меда. Укрепивши их особыми для сего устроенными рамами сверху и снизу, я эти ульи в том же самом виде, как они стояли на местах, почти не беспокоя пчел, уставил на дороги и по обыкновенной проселочной дороге привез домой. И в каком же виде? А в таком, что будто ульи эти перевозки и не видывали: ни одна рама с медом не только не обрушилась, но даже не притерлась. Так они крепко стискиваются между двух укрепляющих их рам. И на всю эту процедуру, на закрепление рам и уставку улья с места на дроги требуется не более пяти минут.
Но нет ничего легче, как производить в этих ульях кормление пчел и поддерживать в них постоянную чистоту. Не нужно вам здесь ни затейливых кормушек, ни всяких скребков и кочережек. Все делается просто, и времени потребуется лишь несколько секунд для каждого улья. Легкость и удобство этих манипуляций обуславливаются весьма остроумным устройством пола, представляющего из себя платформу. К которой улей, прикрепляется завесками. На этих завесках улей свободно и без особых усилий со стороны пчеловода поднимается и опускается.
Отворотивши улей, вы одним движением руки крылышком сметаете сор или ставите кормушку и снова опускаете улей на платформу. При этом же, если хотите, вы можете одним взглядом сразу окинуть все пчелиное гнездо. Удобство также не из последних, в особенности для привыкших к работе с дуплянками. И все это делается тихо, плавно, скоро и почти без всякого беспокойства для пчел. Заметьте при этом, что этим благодетельным удобством вы можете равно успешно пользоваться и в сырую погоду, как в сухую. Вот и в эту весну еще 5 марта, я эти ульи отворачивал и легко очистил их полы от мусора и мертвых пчел.
Англо-американский улей
А у англо-американских едва-ли и в конце апреля удастся выдвинуть дно. Так оно разбухает и замокает в пазах. Уж это нам известно по горькому опыту!
Важно:
Важным достоинством ульев А.Ф. Андряшева нужно признать и то обстоятельство, что они дают полную возможность осуществлять на деле в высшей степени здравую, проповедываемую пресвященным и опытным пчеловодом П.И. Подольским. И разделяемую, если не ошибаюсь, г. Дучманом идею о целесообразном пользовании центробежкой. Внутренняя вместимость их такова, что как-бы ни был велик взяток, пчелы всегда найдут в таком улье довольно места для складывания меда. И следовательно не будет здесь никакой необходимости выхватывать из улья не созревший мед.
Желающих познакомиться с этим прекрасным ульем ближе отсылаю к руководству А.Ф. Андрияшева «Упрощенный рамочный улей». О себе же после долгих и тщетных исканий подходящего улья с полным спокойствием и уверенностью могу сказать: «эврика!» Да, я нашел улей, на котором могу остановиться.
Священник Аполлон Гончаревский.
Читать другие статьи из раздела “Пчеловодство в старину”